Фото:
ИноСМИ
Комментарии
До того, как Нил Армстронг стал самым известным астронавтом мира, и после того, как самым известным космонавтом являлся Юрий Гагарин, были еще Фрэнк Борман, Джеймс Ловелл и Уильям Андерс.
Сегодня экипаж «Аполлона-8» почти забыт, в лучшем случае — это вопрос викторины, ответ на который известен совсем немногим. Но 50 лет назад, в канун Рождества 1968 года, они были героями самой популярной на тот момент трансляции в истории.
Пока их крошечный модуль «Аполлон» вращался вокруг темной стороны Луны, и шел процесс нанесения на карту долин, гор и кратеров, скрытых от Земли в течение миллионов лет, их камеры зафиксировали то, что раньше не видел ни один человек. На экранах телезрителей на лунном горизонте появилось небольшое сияние, а затем все услышали рассказ астронавтов, сопровождаемый потрескиванием эфира. «Вначале сотворил Бог небо и землю. Земля же была безводна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою. И сказал Бог: да будет свет. И стал свет».
Они только что стали свидетелями восхода Солнца над другим миром.
Таким видом имели возможность насладиться лишь два десятка человек, среди которых не было ни одной женщины. За последние 40 лет этого не видел никто. Никто, по сути, даже не улетал дальше нескольких сотен миль от поверхности Земли. Но скоро все изменится. Тихой сапой набирает обороты новая космическая гонка.
В этом году было совершено более 100 запусков на орбиту. Ранее в декабре, в один и тот же день, был запланирован старт сразу четырех ракет, две из которых созданы частными компаниями. Неделей ранее Virgin Galactic, туристическое предприятие Ричарда Брэнсона, наконец, отправило астронавтов к границе космоса. Двумя месяцами ранее космическая компания Илона Маска SpaceX распродала билеты на куда более дальнее путешествие — на ракету, которая снова доставит людей на орбиту нашего ближайшего астрономического соседа. Таким образом, полвека спустя мы готовимся вернуться на темную сторону Луны. Но почему это заняло так много времени?
Посмотрите на политические устремления в мире. Похоже, ситуация изменилась немногим более, чем то, что касается освоения Луны. В то Рождество трансляция с орбиты Луны стала приятным поводом отвлечься от царившей суматохи. 1968 год стал годом Тэтского наступления и протестов против Вьетнамской войны. В Париже демонстрации, которые начались в Сорбонне, в конце концов, поставили экономику Франции на колени и, гораздо позже, вдохновили акцию «желтых жилетов» в наши дни. В Вашингтоне подвели итоги только что прошедших президентских выборов, победу на которых одержал Ричард Никсон, скандальный президент-республиканец, позже изобличенный как обманщик.
Тем временем по всему миру бушевали культурные войны. После передачи в канун Рождества основатель организации американских атеистов подал иск против НАСА, утверждая, что чтение Книги Бытия нарушило Первую поправку. Похоже, мы топчемся на месте не только с точки зрения космических технологий, но и в политическом плане.
Однако этот пессимистический анализ прогресса человечества упускает из виду одну необычайно важную деталь: то, что ничего не изменилось, неправда. Новая космическая гонка ведется из-за развития технологий, которые были бы просто немыслимы для астронавтов «Аполлона». Она ведется из-за роста уверенности в том, что путешествие вглубь космоса и даже на Луну может быть действительно выгодным.
Или, как говорит Питер Диамандис, соучредитель «Planetary Resources» — одной из нескольких компаний, стремящихся вести добычу полезных ископаемых в космосе: «Там есть чеки на 20 триллионов долларов, которые просто ждут, чтобы их обналичили!».
В 1968 году технологии считались панацеей для порождения новой светлой эры. В Великобритании Гарольд Уилсон взывал к «Белому жару технологий», а в США к Каменному, Бронзовому и Железному английский язык одним махом добавил новый «век» — Космический. Тогда не было никакого ощущения технологического застоя.
Как такое могло случиться? Чтобы осознать скорость происходивших перемен, достаточно было понять, что пионеры космоса жили рядом с пионерами авиации. В ночь перед стартом экипаж «Аполлона-8» встретился с Чарльзом Линдбергом, который 41 год назад первым пересек Атлантику в одиночку на борту самолета «Дух Сент-Луиса» («Spirit of St Louis»). Он спросил их, сколько топлива они будут потреблять, добираясь до Луны. Ответ был 20 тонн в секунду. Он сказал: «В первую секунду вашего завтрашнего полета вы сожжете в десять раз больше топлива, чем я за весь путь до Парижа». И он был прав. Их ракета «Сатурн V» была очень прожорлива. Но в то же время она могла пересечь Атлантику за несколько минут, в сравнении с 33 часами Линдберга.
Программа «Аполлон» никогда не приносила денег. В период своего расцвета она потребляла четыре процента всех государственных расходов, не давая почти никакой экономической выгоды (даже тефлон, который часто упоминают, как продукт, нашедший полезное применение, был изобретен задолго до этого — прим. автора).
Наследие этих честолюбивых устремлений — весьма, между прочим, благородных — все еще с нами. Оно находится на борту зонда New Horizons, который на следующей неделе пройдет мимо астероида во внешних слоях Солнечной системы — самого дальнего объекта, который детально наблюдался людьми. Оно также находится на единственном объекте, который люди регулярно используют для обозначения своего присутствия в космосе: на Международной космической станции.
Недавняя миссия Тима Пика в орбитальную лабораторию не имела экономического обоснования. Но она не была совершенно бессмысленной с научной точки зрения. Однако, в отличие от New Horizons, она определенно не стоила затрат на полученные знания. Вместо этого ее наиболее убедительное оправдание состоит в том, что трудно найти в бухгалтерской книге, и еще труднее убедить акционеров в том, что оно того стоит — это вдохновение. 50 лет назад было нельзя, да и не следовало назначать цену за вид восхода Солнца на Луне. Но, при этом, вдохновение и устойчивое развитие — это не одно и то же.
Вот чем отличается новая космическая гонка. Яркая звезда на научном небосклоне — МКС — заслонила собой множество мерцающих огней коммерции. При этом в местах, столь же забытых богом, как Стивенедж — который никак не может застолбить за собой славу «космического города» — тихо выросла устойчивая индустрия. В настоящее время эта отрасль достаточно созрела, и даже на космическую станцию большая часть поставок поступает через частных подрядчиков.
В этом году британское правительство выделило площадку в Шотландии в для строительства нового космодрома. Этого не делали раньше, потому что хотели вдохновить новое поколение ученых — хотя это может быть счастливым побочным продуктом. А сделали сейчас, потому что хотят заработать деньги, потому что значение космоса для нашей экономики уже исчисляется миллиардами, и эта сумма будет только расти.
И если этим расчетам не хватает романтики, ее с лихвой компенсируют честолюбие и целеустремленность. От планов магната Роберта Бигелоу по космическим отелям до инвестиций правительства Люксембурга в добычу полезных ископаемых на астероидах. Космические предприниматели, наконец, получили ответ для тех, кто спрашивает, куда пошел завет «Аполлона» — он с нами, здесь и сейчас. Это не значит, что наши технологии были неразвитыми в дни первых космических побед, это значит, что эти победы просто опередили свое время. Особенно учитывая, что для достижения таких целей требуется столько денег, сколько большинство стран тратят на всю медицину.
Накануне Рождества, когда астронавты еще были на пути к Луне, мысли были не о бюджете. Они были о последующих поколениях. НАСА сообщило, что будет трансляция, и что они должны быть готовы что-нибудь сказать. Борман спросил: «Что вы от нас хотите, чтобы мы сделали?».
Ответ был в равной степени раздражающим и вдохновляющим. «Пришел ответ: „Сделайте что-нибудь подходящее“, — сказал Борман. — Я буду помнить об этом до самой смерти, потому что в этом для меня вся суть Америки. Если бы меня звали Леонов, мне бы сказали: „Превозносите добродетели Ленина и великого коммунистического общества и все такое“. Опять же, по крайней мере, космонавту не пришлось бы сочинять это самому.
Оставшись наедине, трио играло с разными идеями, которые изначально были шутливыми. Они пытались переписать на новый лад „Jingle Bells“ и „The Night Before Christmas“ на лунную тематику, но ни один из этих вариантов, по их мнению, не соответствовал требованию „уместности“.
Тогда они обратились к Библии короля Якова. Позже Андерс заявил, что это не было открыто христианским посланием. „Мы хотели сделать что-то значительное, не столько религиозное, сколько нанести своего рода удар в психологическое солнечное сплетение, чтобы помочь запомнить „Аполлон-8“ и первое предприятие человечества с Земли“.
В конечном счете, удар в солнечное сплетение мира был нанесен не чтением Библии и даже не кадрами восхода солнца, а от одной фотографией. В лунном модуле астронавты заметили еще нечто, появившееся над горизонтом — оно было голубого цвета. Андерс схватил камеру и сделал несколько кадров.
Эта фотография маленькой и хрупкой планеты все еще сохраняет свою силу. Ее называют самым влиятельным экологическим изображением за все времена. Также утверждают, что с нее берет свое начало экологическое движение. „Восход Земли“, как известно, вероятно, самая известная фотография, сделанная в космосе — и это вовсе не космос.
Среди настоящих проповедников новой космической расы этот образ подчеркивает саму суть их усилий. В терминологии Кремниевой долины, любимой миллиардерами, которые финансируют большую часть работ, Земля является единственным прибежищем человечества. В этой маленькой сфере, возвышающейся над призрачным лунным кратером, лежит, перефразируя Карла Сагана, каждый, о ком вы когда-либо слышали, каждый человек, который когда-либо жил, каждый охотник и собиратель, каждый герой и трус, каждый создатель и разрушитель цивилизаций. И с каждым днем мы делаем ее все менее пригодной для жизни.
Они утверждают, что в краткосрочной перспективе, чтобы сохранить ее живой, нам нужны ресурсы безжизненных миров. Именно поэтому исполнительный директор »Гугл» Ларри Пейдж является одним из тех, кто инвестировал в планы по захвату астероидов и эксплуатации их полезных ископаемых. Именно поэтому другие люди изучают возможности создания инфраструктуры, такой, как орбитальные топливные хранилища, что сделает все это возможным.
Однако, по их словам, в долгосрочной перспективе этого недостаточно. Нам помимо прочего необходимо покинуть Землю, чтобы создать еще одно прибежище. Вот почему для «SpaceX» Маска путешествие на темную сторону Луны — не самоцель, а только начало. Миллиардер и владелец «PayPal» рассматривает это больше как тестовый полет, преследующий свою конечную цель — такую же высокую, как и любая из тех, которые назвал Джон Кеннеди, когда говорил о программе «Апполон»: «Мы решили отправиться на Луну в этом десятилетии и сделать другие вещи, не потому, что они легки, а потому, что они трудны». Маск хочет умереть на Марсе, как один из первых его колонистов. Когда дело доходит до космоса, то после полувекового перерыва амбиции возвращаются с новой силой.
Пока модуль продолжал свой путь вокруг Луны, все это было далеко впереди. Изображение Земли и все, что с ним связано, все еще находилось на непроявленной пленке. Для троицы, которая забралась дальше, чем любой человек до них, приоритетом было просто вернуться назад.
Этот процесс они начали рождественским утром 1968 года. Они включили двигатели и легли на обратной курс. Затем Ловелл передал по радио в центр управления полетами, что у них имеется последнее праздничное открытие: они хотят сообщить о своем путешествии в то место, которое затем скрыли от людей.
«Пожалуйста, знайте, — сказал он, — Санта-Клаус есть».
